Художник закрыл лицо руками.

– Я ничего не мог с этим поделать. – Он опять понизил голос почти до шепота. – Но меня всегда тянуло к детям… в половом смысле. Я не смог удержаться, нашел одного агента, который помогал мне. Но потом выяснилось, что этот субъект поставлял информацию не только таким любителям незаконной любви, как я, но и Олегу Викторовичу. Когда у того накопилось достаточно видеоматериалов, он меня вызвал и показал их. Это было ужасно! Я был растоптан, раздавлен. Он мог диктовать мне любые условия. Его требования были еще относительно скромными.

– Как вы думаете, с Кожиновым и Катей Бескровной дело обстоит таким же образом?

– К сожалению, да. По-моему, именно так оно и обстоит. Понимаете, ваш бывший сослуживец – настоящее чудовище. Он не способен поддерживать с людьми нормальные человеческие отношения. Его тянет к таким, как я, к грязи. Ему страстно хочется повелевать, командовать, дергать за ниточки. Других отношений он не признает. Думаю, что если бы ваше новое знакомство не ограничилось несколькими днями на море, а стало бы постоянным, то он и с вами постарался бы выстроить такие же отношения, стал бы искать на вас компромат.

– Может быть, вы и правы, – сказал Гуров. – Да, очень на это похоже. Что ж, теперь у меня больше вопросов нет. Но я вас попрошу вот о чем. Если вы вспомните еще что-то, что может пролить свет на гибель Олега Погибелова, то скажите мне об этом. Договорились?

– Да, конечно, я постараюсь вспомнить все, что видел и слышал в предыдущие дни, – поспешно проговорил художник. – Если мне вспомнится какая-то деталь, даже мелкая, то я непременно сообщу об этом вам. Знаете, мне кажется, что что-то такое есть. Что-то я не вспомнил, но обязательно это сделаю. Я…

Тут Гуров повел себя необычно. Он вдруг поднес палец к губам, призывая художника к молчанию, а сам стремительно и неслышно встал, шагнул к двери и широко ее распахнул.

Он сам не знал, кого ожидал там увидеть, но коридор был пуст, за створкой никого не было. Между тем Гуров мог бы поклясться в том, что пару минут назад отчетливо услышал некий звук, очень уж похожий на сдержанное дыхание человека, прильнувшего ухом к двери.

Глава 13

Спускаясь в холл, Гуров думал о том, что теперь-то уже ничто не может ему помешать побеседовать с охранником Тупицыным. Судьба, постоянно откладывавшая эту беседу, поступила очень мудро. Ведь теперь ему не нужно было гадать, где Глеб Тупицын получил ссадины на руках, с кем дрался минувшей ночью. Теперь сыщик много чего знал. Оставалось лишь уточнить детали, выяснить, с чего все началось и чем закончилось.

«Но зачем мне эти детали? Так ли они важны? Я ведь, в конце концов, не отчет пишу, занимаюсь поисками убийцы, и теперь, кажется, знаю, кто это, – подумал Гуров. – Моего прежнего сослуживца убила его жена Лариса Федоровна. Эта женщина постоянно слышала от мужа только упреки, сносила его издевательства. Она наконец-то встретила любимого человека – Руслана. После смерти мужа ей достанется все его состояние. Так что теперь у меня есть главный подозреваемый. Мне не надо искать охранника и беседовать с ним. Вместо этого я пойду прямым путем. В конце концов, ведь я по-настоящему еще не беседовал с вдовой. Ночью я только сообщил ей о смерти мужа, да и все. Настало время восполнить это упущение».

Гуров направился к спальне вдовы и решительно постучал в дверь.

Та открылась почти немедленно, словно Лариса Федоровна стояла за ней и ждала прихода сыщика.

Увидев его, она отступила в глубину комнаты и сказала:

– Входите. Вы, вероятно, хотите со мной поговорить?

– Я бы сказал, что хочу вас допросить, но, к моему великому сожалению, не могу это делать. Поскольку уголовное дело еще не открыто, я не имею такого официального поручения и действую как частное лицо. Однако я считаю, что у нас сейчас будет именно допрос, пусть и не имеющий юридического оформления. Во всяком случае, когда прибудут представители полиции, я передам им запись нашего разговора, а также сообщу свои выводы. Вы не против проведения такого допроса?

– Я не против, – ответила вдова. – Мне нечего скрывать. Вы меня, как я вижу, подозреваете в убийстве мужа. Я надеюсь развеять ваши подозрения. Так что приступайте, задавайте ваши вопросы.

Гуров сел, открыл блокнот, в упор посмотрел на женщину, сидевшую перед ним, и спросил:

– Зачем вы вышли из дома около часа ночи?

Лариса Федоровна порывисто вздохнула, затем достала из стола пачку сигарет, закурила и сказала:

– А надо ли об этом спрашивать? Вы ведь взрослый, опытный человек, сами догадываетесь. Вышла, чтобы еще раз встретиться с Русланом. Я подумала, что в такую бурю, после того, как он уже выходил вместе с вами, мой муж заснет как убитый. К тому же я видела, что, вернувшись в спальню после того, первого выхода, он налил себе почти полный стакан виски и выпил. Я думала, что Олег уснет. Как же я была глупа! Такой человек, как он, никогда не засыпает, не выяснив все до конца, не схватив свою жертву.

– Кто же в данном случае был жертвой? – спросил Гуров с откровенной иронией в голосе.

Женщина, сидевшая напротив него, это сразу почувствовала.

– Вы, я вижу, считаете меня хладнокровной обманщицей, – сказала она. – Полагаете, что жертвой в данной ситуации был Олег. Ну да, ведь он убит, а я жива. Однако вы ошибаетесь, Лев Иванович.

– Неужели? – Гуровым продолжало владеть саркастическое настроение. – Может быть, ваш убитый муж внезапно ожил? Это было бы очень даже неплохо.

– Оставьте ваши насмешки, они неуместны! – вспыхнула Лариса. – Я просто не слишком удачно выразилась. Вы ошибаетесь, думая, что в этой ситуации Олег был жертвой. Да, когда в него выстрелили и убили, он принял на себя роль жертвы. Но она ему совершенно не идет! Наверное, этой ночью он впервые в жизни стал жертвой. До этого мой муж всегда хотел быть только хищником, охотником!

– Давайте все же оставим метафоры и вернемся на почву сухих фактов, – сказал Гуров совершенно серьезно. – Итак, вы думали, что ваш муж уснул, и вышли из комнаты. Куда вы направились?

– Куда-куда… – Лариса криво усмехнулась. – К Руслану, конечно. Представьте, он успел задремать, и мне пришлось скрестись в его дверь, словно кошке. Но наконец Руслан открыл. Мы кинулись друг другу в объятия, никак не могли остановиться.

– Как долго продолжалось ваше свидание?

– У него